- Кричи, раб! Громче! Давай! Плачь, моли о пощаде! Покажи мне, как тебе больно! Я хочу посмотреть, как ты плачешь! - полные азарта и искреннего удовольствия окрики перемежались свистом плети и звуками ударов.
"Ненавижу. Ненавижу-ненавижу-ненавижу. Сдохни. Пожалуйста, просто сдохни. Просто повесься на собственной плети, тварь. Просто убейся. Нужно терпеть. Не поддаваться... Не подда... Чёрт..."
Никакой силы воли, никаких закушенных до крови губ было недостаточно. Изо рта сами собой вырывались стоны и крики.
- Прошу вас, госпожа! Пощадите! Пожалуйста! Мне больно! Не надо! Прошу вас, пожалуйста, не надо... - слова потонули в безудержных рыданиях.
Долгие и мучительные минуты-часы-дни-годы спустя, когда у хозяйки устала рука, а её раб сорвал голос и мог только невнятно хрипеть, лунарийка остановилась. Раскрасневшаяся, счастливая, она наклонилась к жестоко избитому юноше перед ней. Почти ласково запустила длинные тонкие пальцы ему в волосы, но тут же крепко стиснула мягкие тёмные пряди и болезненно потянула, приподнимая голову своей жертвы. Полюбовалась заплаканным уставшим лицом, полным непередаваемой боли. Провела языком по мокрой щеке, собирая слёзы. Заглянула в покрасневшие заплаканные глаза, полные бессильной ярости.
- Слабый, - промурлыкала она ему на ушко. - Беспомощное слабое ничтожество. Тряпка. Бесполезный хлюпик, только рыдать умеешь.
"НЕНАВИЖУ!"
- Ни на что не годишься... Только быть мальчиком для битья. Видел бы ты, как ты красиво плачешь... - шептала она, почти касаясь губами его щеки, - поплачь для меня ещё. Я хочу больше твоих слёз. Будь хорошим рабом...
"Убей себя, мразь".
Солëные ручьи вновь покатились из глаз. И откуда они только берутся...
- Вот так... Какой ты у меня послушный. Совсем бесхребетный безвольный тюфяк. Прекрасная игрушка... А теперь давай-ка... Проснись!
- Что?
- Проснись! Гийон, проснись!
Образ полоумной садистки растаял, как туман на солнце. Вместо него из утреннего полумрака гостиничного номера выплыло сердитое лицо Беаты, мёртвой хваткой вцепившейся в его плечо.
- Что это вообще было?! - зло выплюнула она Гийону в лицо.
- Плохой сон, моя госпож... - юноша увидел, как взгляд его хозяйки стал ещё более сердитым, если такое было возможно, - прости... Беата.
- Плохой сон? Вся подушка мокрая. Что там было?
- Ничего, заслуживающего внимания...
- Рассказывай. Это приказ, - Беата уже выучила магические слова, способные вытащить из её помощника всю подноготную.
- Просто... Один эпизод из прошлого... - вздохнул Гийон, описывая детали.
По мере повествования лицо авантюристки, казалось, выдало все возможные выражения, передающие ярость, злобу, ненависть и отвращение. Когда парень кончил рассказ, она со свистом медленно выдохнула воздух сквозь зубы.
- Идиоты.
- К-кто?
- Вы оба. Эта ушастая сука за то, что её прёт с издевательств. А ты - за то, что сразу не сказал, как с тобой обращались.
- Я не думал, что это важно. Прошу прощения...
- Не думал он... Что мне с тобой делать?
- Что... Что сочтё...шь нужным?
- Я считаю нужным вкатать тебе недельный курс успокоина. При необходимости - повторить. Но я не думаю, что это будет необходимо. Это дерьмо уже позади, а ты жив и пинаешься. Ты очень сильный, волевой и упрямый, - она хлопнула его по плечу.
- Хорошо... Прости, что разбудил...
- У нас сегодня выходной. Попробуем поспать ещё, - Беата плюхнулась обратно в постель, призывая Гийона последовать её примеру.
Тому ничего не оставалось, кроме как получше укрыться одеялом и закрыть глаза.
- Надеюсь, тебе не будут больше сниться кошмары. Я не хочу смотреть, как ты плачешь, - последнее, что услышал юноша, перед тем, как провалиться в здоровый крепкий сон.
2 события. Гийон так скоро полную автобиографию напишет.